«Образ жизни» замечательное место,
куда привел меня художник Саша Войцеховский. Он там проводил выставку, и
столько народу пришло настоящего – много славных у Петровича друзей.
А ресторан этот открыли две хозяйки
– расчудесная красавица Юля Гуревич и распрекрасная умница-красавица Катя
Волгина.
У Кати много лет был большой
фармацевтический бизнес. И еще была мечта – открыть ресторан. И вдруг Катя
узнала, что у нее рак.
Поехали подруги, Катя с Юлей в
Израиль, где жить, болеть и умирать лучше, чем сами знаете, где. И в этом
Израиле Кате сказли, что болеет она серьезно, лечить ее бесполезно, и жить ей
остается месяца три – предложили остаться.
В Катины планы это совершенно не
входило. И Катя сразу исполнила заветную мечту – открыла вместе с Юлей
ресторан.
«Образ жизни».
Если бы в книгу рекордов Гиннеса
записывали выносливость человека в болезни – Катя была бы чемпионкой мира.
Количестово химиотерапий и прочих, несовместимых с жизнью, процедур за четыре
года в разы превысило все нормы.
Катя живет тем, что помогает всем.
И все тоже помогают Кате.
Причем самым естественным и удобным
образом. Катя обзвонила обширный круг своих друзей и партнеров по бизнесу, и
предложила каждому раз в месяц презентовать ей по 1000 рублей (не больше штрафа
за безбилетный проезд). А денег-то на все несовместимые с жизнью процедуры
нужны тучи. И вот огромная компания друзей-приятелей Кати стали скидываться по
1000 рублей в месяц (две телефонные карточки «Халява» для междугородних
звонков), чтобы Катя, их друг, продолжала быть.
А Катя в свою очередь тоже обо всех
заботится – поле-то информационное огромное:
- Леша, нужно помочь девочке
подготовиться в театральный,
- Ира, два входных хорошим людям на
твой концерт,
- Женя, я нашла тебе отличную
фотостудию,
- Вадик, визы сделают послезавтра,
- Наташа, с галереей я договорилась
– вези картины…
Температура Катиного мобильника при
опускании его в кастрюлю с водой позволяет сварить яйцо.
9 февраля у Кати был день рождения,
и она решила в «Образе жизни» передружить между собой всех облагодетельствованных
благодетелей. Правда накануне, 8 февраля, она не могла пройти на кухню в своей
квартире без костылей. И с костылями тоже, надо сказать, не очень получалось.
Гости собрались, торжественно ждут назначенного часа, но мало надежды, что Катя
появится.
А Катя появилась. И все такие
счастливые и восторженные сделались, что вот ради них человек такое усилие
совершил.
И даже Петрович, художник Саша
Войцеховский из Питера приехал, и Кате картину подарил. Мы с ним по рюмке
замахнули, налили по второй:
- А знаете, Петрович, что такое
«Образ жизни»?
- Что, дорогой Алеша?
- А вот Катя наша – образ жизни и
есть. И всё, Петрович, мне кажется, определяется именно этим – образ жизни ты,
или ни фига никакой не образ, а то и вовсе смертное безобразие. Как думаете, Петрович,
вы же доктор – согласны вы со мной?
- Конечно, дорогой Алеша, наша Катя
– образ жизни.
И мы замахнули по второй.
Катины джинсы
Три недели Катя не светилась в
Сайгоне. Маленький тройной и травка в компании хип-рок-друзей тянулись без нее.
А все потому, что Кате из Польши привезли джинсы. Тогда новые джинсы на галере
у фарцовщиков стоили стоху, а старые, ношенные и потертые – особый шик –
стопятьдесят. Кате привезли новые. Она набрала воды в таз и пошла драить шесть
этажей своего засранно-зассанного питерского подъезда. Но джинсы были что надо,
драить полы пришлось две недели. Старушки были счастливы, и даже подачки стали
Кате приносить – кто варенье, кто компот. Выдраив подъезд, Катя зарулила к
друзьям художникам на Пушкинскую 10, и там неделю ее фирмá была вытиралом для
кистей. Растворитель, краски, замасленные руки друзей – Катя балдела от
тактильного счастья приобщения к искусству, еще бы – ее стройные ножки неделю
мацали космато-бородатые идолы питерского андеграунда.
Наконец, джинсы стали что надо.
И Сайгон присел, когда она вошла, и
как ни в чем не бывало, заказала у стойки маленький тройной. Кто-то сбегал куда
надо к Пяти углам и принес горючее – до глубокой ночи в проходняке у Владимирки
обмывали катину обнову.
Вырубилась Катя только под утро,
когда уже добрела до своей квартиры.
А там гости – сестра приехала.
- Привет, - улыбнулась Катя, и
легла на коврик в коридоре.
Проснулась к вечеру в своей
постели, раздетая. На полу у кровати стояла трехлитровая банка с компотом.
А на веревочке посреди комнаты
висели постиранные джинсы, выглаженные со стрелками.
- Как ты умудрилась так изгадить
новые брюки? – поинтересовалась сестра.
И Катя еще неделю молчала – думала,
что ответить.
Катина дочь
Старшая дочь появилась после
младшего брата. Катя с маленьким Андреем лежала в больнице, в палату стала
приходить Леночка. Ей было уже 12 лет, она очень привязалась к Кате, и однажды
при подружках назвала ее мамой.
Когда Катя выписалась из больницы,
она пригласила к себе Леночку и еще троих девочек.
Леночка спросила:
- А что такое безе?
- Это пирожное.
- А давай испечем, - предложила
Леночка.
Пошли в магазин, накупили яиц,
сбили белки, растерли с сахаром, поставили в духовку два протвиня.
- Ну, девчонки, угощайтесь!
Леночка взяла бизе, разрезала ножом
на четыре части и поделила с подружками. Остальное они взяли с собой в детдом –
других угощать.
А Катя пошла в ванную, включила
воду и плакала.
Леночка постучала в дверь:
- Мама, не плачь, пирожные нам
очень понравились.
Леночка выросла, закончила ювелирку
в Питере, растит сына – катиного внука.
На рождество приезжает в Москву – к
маме и младшему брату.
Сегодня 28 июля, Катя умерла.